Я училась в педагогическом училище, мне было семнадцать лет, в голове ветер, ничего серьезного. Хихиканья с подружками, танцы. Училась, правда, на стипендию, которая, хоть и небольшая была подспорьем: мама воспитывала нас троих одна. Я была старшей, младшие брат и сестра еще учились в школе. Отец всю жизнь пил; когда он бушевал, мы, случалось, убегали от него ночью чуть не в сорочках и ночевали у соседки. Потом однажды он так запил с мужиками, что куда-то пропал. Мама говорила: «Может, Бог наконец прибрал». Мы его не искали, и я до сих пор не знаю, что с ним стало.
Нам стало спокойнее, но денег не хватало, потому что мама работала нянечкой в детском саду. Иногда она с негласного разрешения воспитательницы приводила нас туда и кормила в маленьком помещении, где моют посуду и где стоят отходы, тем, что не доели дети. Многие оставляли целые котлеты или творожную запеканку. Супа тоже обычно для нас хватало. В общем, я с детства видела детский сад, группу, детей — все это казалось настолько привычным, что, наверное, поэтому и решила поступать в педучилище.
Как-то раз на вечеринке познакомилась с парнем, он мне очень понравился, стали встречаться. Мне, конечно, казалось, что это любовь на всю жизнь, хотя мама меня всегда предупреждала: «От мужиков одни проблемы». Я была юная, неопытная и забеременела. Помню, как покупала тест за тестом на беременность и обливалась холодным потом, вновь и вновь видя две полоски. Когда рассказала об этом своему молодому человеку, он моментально отдалился, пожал плечами и сказал: «Это твои проблемы». И исчез, как будто его и не было.
Подружки все как одна посоветовали сделать аборт. Мол, ничего страшного — в наше время это норма. Но я боялась, вдруг будет больно, кровотечение начнется или еще что, да и восемнадцати еще нет: мало ли куда сообщат. К тому же даже не доучилась. В результате затянула: пришлось признаться маме. Она как раз убирала со стола, мыла посуду. Я до сих пор помню, как она хлестала меня мокрой тряпкой по лицу и кричала: «Шлюха! И в кого ты такая уродилась! Куда смотрела, чем думала? Что теперь делать?» Я зарыдала, а мама, выплеснув гнев, села и сказала: «Раз так случилось, то случилось. Рожай. Сделаешь аборт, вообще детей может не быть».
Как и все беременные, я наблюдалась в женской консультации. Отношение ко мне, хотя и скрытое, было, конечно, не очень: ясно, что нагуляла вопреки желанию. С подругами тоже как-то не ладилось: у них на уме были все те же развлечения, разговоры о парнях, а я сдавала анализы, посещала врачебные приемы. Мама держалась сухо, и было видно, что она сильно переживает. Еще младших не подняла, а тут вот-вот внук появится. Хотя мы и жили в «трешке», лишнего места не было. До родов я все же надеялась доучиться, и все свободное время сидела за книгами — это хоть как-то отвлекало меня от того, что предстояло пережить дальше.
Однажды после УЗИ меня пригласили в кабинет главного врача. Я испугалась, вдруг что-то не так с ребенком, хотя на обследовании мне ничего такого не говорили. Женщина держалась строго, но вежливо, предложила присесть и после каких-то незначительных фраз прямо спросила: «Лена, тебе нужен этот ребенок?» Я задумалась буквально на пару минут, а потом честно ответила, что вообще-то нет. Я не испытывала к нему никаких чувств, он был ненужным бременем, чем-то таким, что уродовало мое тело и портило мне жизнь. В то время я была совершенно не готова к материнству, а повесить все это на свою мать считала делом безнравственным.
Врач сообщила, что есть очень приличная пара, которая не может иметь детей, и они хотели бы получить ребенка от молодой здоровой матери, причем желательно новорожденного, чтобы все думали, что это их сын или дочь. Сказала, что в случае моего согласия женщина уедет в Санкт-Петербург к родственникам, а окружающим соврет, что она беременна. Все это было так неожиданно, что я не знала, как реагировать, и молчала. Врач добавила, что это весьма обеспеченные люди, которые заплатят мне хорошие деньги, а ребенок будет воспитываться в отличных условиях.
При слове «деньги» я встрепенулась. Вот уж это бы нашей семье, да и мне бы точно не помешало! Уловив мое настроение, врач пообещала устроить встречу с этими людьми, чтобы я сама посмотрела на них и поговорила с ними. Почему-то я сильно боялась и сильно нервничала, но все же решилась. Женщина мне понравилась больше — видно, что неглупая, немного печальная. А еще на ней были вещи из каких-то, по-видимому, очень дорогих бутиков, в общем эксклюзив. Мужчина был из тех, кого называют «крутыми», у кого «тачки и бабло».
На меня они, конечно, смотрели снизу вверх: какая-то задрипанная девчонка! Меня это немного задело, и я еще подумала: «Вот денег прорва, все есть, а детей Бог не дал, хотя чего уж проще!» Тогда мне казалось, что завести ребенка ничего не стоит, а вот заиметь кучу денег — это надо постараться. Но, видимо, для кого как. Они спросили, из какой я семьи, нет ли у меня вредных привычек, как и у отца ребенка, не было ли в семье наследственных заболеваний. Я не курила, а если когда и пила в компаниях, то немного. Про своего отца-алкоголика я благоразумно умолчала. А так выраженными болезнями вроде никто из родни не страдал.
Женщина подчеркнула, что ребенка они будут любить, он ни в чем не будет нуждаться. Сказала, что они живут за городом, в коттедже, и даже назвала место. Помню, мужчина еще странно на нее посмотрел, мол, ляпнула лишнее, но мне тогда было все равно, хотя название я подсознательно запомнила. Они назвали сумму, которая показалась мне просто огромной, и я уже ни в чем не сомневалась. Ни с кем не советовалась, решение приняла сама. Разумеется, договоренность была устной, но я заверила их, что не передумаю, потому как куда девать ребенка не знаю и что делать с ним — тоже.
Роды прошли легко, и тут же в роддоме я подписала отказ от новорожденной дочери. Признаться, я ее даже толком не разглядела. Тогда мне казалось, что все эти краснорожие орущие младенцы на одно лицо. Вскоре меня выписали, я быстро пришла в норму и снова стала такой, как мои ровесницы, беззаботной, свободной. А еще у меня появились деньги, которые эта семейная пара выплатила без обмана. Большую часть я отдала маме, что-то оставила себе. До сих пор помню, как мы махнули с девчонками в Питер, покупали шмотки, ходили в кафе, развлекались и веселились как могли.
Маме я честно призналась, как все произошло, и она меня не осуждала. Сказала, что, может, это и к лучшему. Я получила диплом, устроилась в детский сад, но проработала там недолго, потому что поняла, что занятия с детьми — это все-таки не мое. Ушла, устроилась в магазин и гораздо позднее выучилась на бухгалтера. Те деньги, что мне дали за ребенка, потратила в общем-то ни на что, они разлетелись, как тополиный пух. О дочери я почти не вспоминала, а если и вспоминала, то думала, что там наверняка все хорошо.
В двадцать шесть лет я вышла замуж за хорошего, положительного мужчину, через два года у нас родился сын, но с заболеванием — он инвалид с детства. От ребенка мы не отказались и прикладывали все усилия для реабилитации. Муж проявлял большое терпение, и я тоже старалась изо всех сил. На второго не рискнули — вдруг случится то же самое. Про историю со своим первым ребенком я ему, конечно же, не рассказывала, но, хотя прошло много лет, все чаще думала о своей дочке. Какая она, что и как у нее сложилось?
Однажды, не выдержав, я поехала в тот загородный кооператив, который неосмотрительно назвала мне женщина, ставшая матерью моей дочери. Хотя, вполне возможно, они уже жили в другом месте. Но я приезжала не раз и бродила между домами, пытаясь высмотреть знакомые лица. Люди обращали на меня внимание и спрашивали, что мне надо, кого я ищу. Я отвечала, что у меня потерялась собака, и мне верили.
Прошло много времени, я уже потеряла надежду, как вдруг в один из дней увидела, как из открывшихся ворот выходит девушка, красивая, высокая, стройная, модная, с длинными волосами, в дорогой куртке, высоких сапогах. Ее ждало такси. Необъяснимым неведомым нутром я почувствовала, что это и есть моя дочь. Какая-то женщина крикнула с балкона: «Соня, ты не забыла ключи?» Девушка подняла голову, ответила «нет», помахала рукой, улыбнулась, села в машину и уехала.
Я узнала женщину — та самая, что взяла мою дочь. Пусть постарела, изменилась, как и я, но это была она. У меня был порыв постучаться в калитку, войти, поговорить, но я сдержала себя. Какое право я имела врываться в жизнь этой семьи, тревожить их покой? Это был мой выбор — продать свою дочь. Я проплакала целые сутки — муж не мог понять, в чем дело, думал, что это из-за сына, успокаивал, говорил, что все будет хорошо. Наверное, у моей дочери, правда, все хорошо: любящие родители, достойное будущее. А что у меня так тяжко на сердце, так в том я виновата сама.
Источник:
